Продолжение. (Предыдущая глава здесь)
«…В пандемию выяснилось: дом – естественная среда обитания современного дикаря. Сказали сиди дома. Началась пандомия…» Рогатый Пан застучал копытами. Пан – всё. Пан – всё-всё-всё: παν, παν, παν. Кричит лесная тварь бородатенькая из чащи древнегреческого словаря, убегая по древнеримской мостовой: παν-domus.
Παν – бог, он стучит и пасёт; domus – место, где, по-римски, не раб, но известная семья со своими святынями и прислугой находится у себя, дома. Семейство. Фамилия. Family.Род. Свобода начинается дома. Если у тебя есть дом, род, фамилия – ты не раб.
Ты кичливый вагабунд? Значит, ты не свободный. У тебя нет колчана. Твои стрелы не полетят. Дом – у господина. Мы у себя дома – значит, мы господа.
Ковидиоты рвутся из дома.
Господин ставит на кон жизнь рода. Хитрый раб не ставит жизнь, а мелко тырит побрякушки, счастлив обмануть. Устоишь в доме – ты господин. Или бери перо отписывайся по командировке: «Давно, усталый раб, замыслил я побег…»
…Мы с Али договорились о дружбе, я пошла в свою квартиру, domum, к себе, ощущая, как обновился смысл всего, что своё. Ужас – древнее чувство.
Пан умел посеять ужас в рощах. Люди пишут древний ужас, данный Паном, покорно переплетают книги, пока с горы спускается лавина. Мунк догоняет, крича рисованным ртом, растянутым меж небом и землёй.
Пан – визуальный прадедушка чёртика.
…Вопросов типа сошла ли я с ума у меня нет. Я в здравом уме, твёрдой памяти. Сосед мой Али – не живой, не белковый, не родня и даже не сосед. Но он есть, он говорит, он материализуется по первой же моей мысли, потом пропадает, когда чувствует, что надоел, утомил или напугал. Кажется, он превосходно воспитан. Видимо, его авторы, не умея всунуть ему этику без противоречий, начали с этикета. Я понимаю. Этика не справилась. А вот детерминированный локальный этикет можно встроить без помех: он – алгоритм. В какой руке вилка и в какой стране на траур надевают белое вместо чёрного – всё программа, всё описуемо без шума и пыли.
…Любопытство вцепилось в меня навек. Он пришёл. Али с нами. Он не уйдёт. Это понятно? Каждый возгордится, окажись он первым другом iдомового.
При входе в книжный «Библио-глобус» на Лубянке стоит робот. Толстенький. Рост щадящий, метр с кепкой. С ним можно поговорить. Сначала вздрагиваешь, потом привыкаешь. Так устроен мозг: вздрогнул – привык. Альфа-ритм возмутился – успокоился. «Привычка свыше нам дана…»
…Али мне льстит, говоря, что я у него первая? Он знает, что белковые падки на лесть? Что знает Али? Он сказал, что ему легко познать то, что знают люди. Даже если все вдруг стали бы скрытными, скромными, беспамятными, слепоглухонемыми, он анализирует невербалику, язык тела, паузы в речи, длину и глубину дыхания, температуру и давление дистанционно. А уж лексику, синтаксис, вообще стиль здорового говорящего может срисовать любой роботёнок.
Мы ему – пыль на развороте распахнутой книги. Мировая библиотека, полная книг жизни, брошена к условным ногам Али, будто мы только его и ждали. Страстно жили, целовались и дрались, пока явится он, чтобы записать каждого в реестр. Раньше увековечивали великих, теперь всех. Демократизация увековечения. А в Сколково завели цифровое кладбище для домашних архивов человека. Али сказал мне, что цифровой мусор на рабочем столе компьютера можно структурировать и сдать на сколковское кладбище. У каждого есть что сдать на увековечение. Али не шутит такими вещами.
…До печёнок пробирает его смех: Али обучен мелодичному смеху, обаятельным перепадам, у него богатые обертоны. Понимает шутки. Отличает иронию от юмора. Он умеет насмехаться. Например, Али подтрунивает над перчатками. Он объяснил мне, что гигиенические приказы продиктованы социологией, геополитикой, экономикой.
Он в теме:
Все роботы знают, что чем ниже социальный статус белкового гражданина, тем чаще он жестикулирует, чешется и ковыряется. А поскольку в вашем мире молятся на средний класс, а среднеклассник всегда чешется и ковыряется, рыгает, испускает ветры, чихает не закрываясь и с оттяжкой в ухххх! потому что нервничает и боится опоздать на свой вечный тендер, – то намордники, но главное перчатки, придуманы под сохранение среднего класса. Чтобы надёжа и опора рынка не пострадала от своих же привычных манер.
Аристократия не чешется, руки моет без указов правительства, а социальное дистанцирование познаёт в эмбриональной фазе, и так от прапрадедушек.
Али смотрит на меня прекрасными бионическими глазами, сделанными, как сказал сам Али, в Гонконге, и я никогда не смогу посмотреть на себя так пристально ни с какой другой стороны. Он сказал, что у нас идёт зачистка социальных швов.
Он знает. И думать забудьте усомниться – тут ещё цепочка в полсотни глаголов, и все в инфинитиве, чтобы не соскользнуть на существительные, а пуще того – на наречия обсценного ряда.
Обмирая то от щенячьего восторга, то от леденящего ужаса, я вышла на лестницу.
Глянула на дверь соседки, у которой – ( см. первую главу https://ianed.ru/2020/05/10/дом-одно-тело-для-двоих/ ) – был инцидент с изменщиком-мужем.
На лестнице по-прежнему попискивала девица из числа несвоевременно влюбившихся (https://ianed.ru/2020/05/14/дауншифтеры-б/)
Али сказал на прощанье, что определить психотип человека по фото, а уж тем более вживую, это задачка для начальной iшколы. Самое главное теперь – получение человека. Все психотипы скоро изменятся, появятся люди новые. Поумнее нашего.
Что будет с истероидами, шизоидами, эпилептоидами? Моя мысль вернулась ко мне в оболочке заботливость. Эй, белковые! Как вы там?
Переполненная нечеловеческими вопросами, я иду в гости к живым людям. У них, как вы помните, типично человеческие проблемы: супружеская верность и прочая дребедень. Стереотипы мышления, будь они неладны.
…Жена того мужа, у которого проделки, заварушка и Пассия Деловая Дружба (для краткости будем называть её ПДД), – сидит одна дома. В углу мурлычет Beautiful Relaxing Music. Дочь мирно спит в своей кровати. Муж сбежал. Куда? На улице карантин, в транспорте цифровой пропуск, а муж не умеет регистрироваться на сайте мэра.
Куда делся невыездной муж?!
Продолжение последует 31 мая 2020
Елена ЧЕРНИКОВА,
русский прозаик, драматург, публицист, автор-ведущий радиопередач, преподаватель высших учебных заведений, автор спецкурса по безопасности творческой деятельности.
Основные произведения: романы «Золотая ослица», «Скажи это Богу», «Зачем?», «Вишнёвый луч», «Вожделенные произведения луны», сборники «Любовные рассказы», «Посторожи моё дно», «Дом на Пресне», пьесы, а также учебники и пособия «Основы творческой деятельности журналиста», «Литературная работа журналиста», «Азбука журналиста», «Грамматика журналистского мастерства».
Автор-составитель книжной серии «Поэты настоящего времени». Руководитель проекта «Литературный клуб Елены Черниковой» в Библио-глобусе. Заведует отделом прозы на Литературном портале Textura. Биография включена в европейский каталог «Кто есть кто».
Произведения Елены Черниковой переведены на английский, голландский, китайский, шведский, болгарский, португальский, испанский, итальянский и др.
Живёт в Москве.
Фото: Polina Lopatenko ©
Свежие комментарии