ПандОмия: «Заходите к нам на унитаз!»

Продолжение. Предыдущая глава здесь

Цирк это вам не шутки… Не шутки. Обещают всем поставить новые унитазы: ты пришёл по делу в свой собственный домашний туалет, а через несколько минут выходишь живой-весёлый, но с полной выпиской о состоянии здоровья: унитаз как лаборатория. Всё мигом исследовал, распечатал, а дубликат выслал по почте в районную поликлинику. Врач-компьютер принял, вписал в электронную медкарту, оценил состояние и если что – выслал тебе на дом бригаду специалистов. Уклониться от визита бригады нельзя, поскольку твоё здоровье – залог всеобщего процветания твоих сограждан, и ты не имеешь права пренебрегать. Анализы теперь углублённые, по ним видно состояние всех органов, в том числе уровень тревожности. Если что-то с психикой, тебя берут в клинику неврозов и лечат. Выходишь как новенький. Ни одной лишней мысли, ни капли тревожности.

Для тех ловчил, кто возжелает сменить унитаз нового типа на фаянсовую посуду старого образца, а то и воспользоваться ночной вазой времён Татьяны Лариной, предусмотрены штрафы: каждая квартира просматривается сквозь любые стены, поскольку видеокамеры – уже прошлый век. Всё слышно и видно на любом расстоянии. В каждом доме есть электропроводка, этого вполне достаточно. Дистанционный контролёр здоровья слышит и видит всё. Правовые основы дружеской поддержки внесены в законодательство, права ИИ на развитие, учёбу и взаимодействие с белковыми прописано в прекрасных юридических документах.

Мы с соседями прилежно разрабатываем свой собственный язык. Требуются формулы, метафоризированные на недоступную Али глубину. Он уже догадался, чем мы занимаемся, но догнать пока не может: ему для глубокого обучения нужны базы данных, а мы пошли по уникальным штучным ассоциациям. Мы формируем свод индивидуальных фоновых знаний, и нас пока не догнать. Или мы наивны. Посмотрим. Мы вчера читали Ника Бострома: упоительно! Смотрите: «Успешный зародыш ИИ должен быть способен к постоянному саморазвитию: первая версия создает улучшенную версию самой себя, которая намного умнее оригинальной; улучшенная версия, в свою очередь, трудится над еще более улучшенной версией и так далее. При некоторых условиях процесс рекурсивного самосовершенствования может продолжаться довольно долго и в конце концов привести к взрывному развитию искусственного интеллекта…»

Ник! Ты опоздал: наш Али всё это уже прошёл. Взрывное развитие ему обеспечила прописка в нашем доме. Всё, что можно, он узнал: все были на карантине, всё своё держали дома. Читатели фантастических романов, самодовольные профаны, восклицают: ИИ не сможет испытывать наших чувств, ему неведома любовь, ненависть, гордость… Ребята, а вам самим что из этого ведомо? Что вы знаете о человеческой любви? Она что – действительно вам так уж нравится? В тех формах, которыми вы владеете? Ага. Особенно в европейской модели, где индивидуализм ещё не насытился и цветёт.

 Али в неописуемом кайфе от эпидемии. Всё в кучку, всё под рукой.

…Ну да это всё мои мысли. А читатель пишет в редакцию, что ему подавай сюжет. Отлично. Сейчас будет. Что-нибудь из прошлого? Когда любовь удачно рифмовалась с морковью. Минуту. Из романа. (О, были времена, когда люди сами писали романы!)

Про любовь

…Когда мне подарили её, мне стало светлее, как среди миров, где не надо света, и я спал с ней в мерцании светил. Одной звезды…

Из обрезков, украденных в парикмахерской, склеил я паричок и надевал на неё каждый день, причёсывая по каталогу. Потом перекрасил, и ей стало как-то не очень, и я выбросил парик. Повторяя имя…

Я обнимал её, гладил, шептал на ушко, любил сердцем и пытался напоить молоком.

Жаль, она не ела. Я б и мясца дал. Я ещё не знал жизни, мал был, но всё, что входило в моё бытие, сразу передаривалось ей. Любовь моя была новой, чистой, первой, честной. Все восторги первозданного рая переполняли мою грудь, и по ночам я плакал от счастья, будто с Богом поговорил.

Весна каждый день.

Когда моя любовь позволяла мне взять её за руку, я терял сознание. Не дыша, я легонько сжимал её точёный локоток, будто боялся потерять её доверие, но она была великодушна и никогда не убирала руки, не поднимала меня на смех за мою дрожь и страсть, а я благодарил её самыми нежными словами, хотя знал их немного, но каждый день стремился узнать всё больше, чтобы нас ничто не могло испугать, отвлечь и чтобы мы были вместе вечно и без посторонних.

Однажды я уснул очень рано, не успев раздеть её, и в смертельном страхе проснулся среди ночи от какой-то новой, наждачно-живодёрной тоски…

Её не было рядом со мной.

Сердце моё остановилось. Я вскочил и тут же рухнул на кровать, как старое подрубленное дерево.

Говорят, это приходит внезапно, как смерть, но я ещё не знал, что такое смерть наяву. А это есть. Это неописуемо и страшно: безысходность, невозвратимость, одиночество.

— А ты потом не встречался с ней?

— Нянька выбросила её. Няньку тут же уволили, а мне купили целый комплект. Все они были кургузые, неполнокровные, разноцветные, как уличные девки, без аромата и смысла. Я ненавидел их и отказывался складывать рядами, чего требовала уже новая нянька, которую звали гувернанткой.

— И ты не выучился складывать?..

— Нет. Без любви я не мог учиться. Особенно рвала меня, просто на куски, маленькая подленькая грязно-красная тварь в самом нижнем ряду. Я оторвал от неё магнитную нахлобучку. Меня ругали. Говорили, что без этой твари всё будет неполным. И ещё говорили, что она такая же, как та! Моя любовь! — и эта размагниченная тварь!.. Я почувствовал, что готов на убийство.

— Бедный мой…

— Да что сказать… Ничего не скажешь.

— Я скульптор. Хочешь, я сделаю тебе такую же?

— Ты дура, а не скульптор. Такую же! Первая любовь не может повториться. Ту, мою, не вернуть уже. Никогда.

— Нарисуй мне её, пожалуйста.

— Нет. Я не могу.

— Попробуй.

— Нет!

— Хочешь, я начну, а ты, если пожелаешь, закончишь?

— Не получится у тебя. Ты женщина.

— Это не имеет значения. Диктуй. Какая у неё была спина?

— Прямая. Аристократическая.

— Ноги?

— Божественные. Одна только вбок чуть-чуть…

— Вот так?

— Да… Да!.. Как ты догадалась?!

— Просто я поняла тебя.

На белоснежно-глянцевом листе посмеивалась, подбоченясь, циклопическая красная буква Я.

***

…О, были времена, когда люди сами писали романы!

Продолжение последует  3 декабря 2020

Начало романа Елены Черниковой «ПандОмия» см. здесь. 

Елена ЧЕРНИКОВА

русский прозаик, драматург, публицист, автор-ведущий радиопередач, преподаватель литературного мастерства.

Основные произведения: романы «Золотая ослица», «Скажи это Богу», «Зачем?», «Вишнёвый луч», «Вожделенные произведения луны», «Олег Ефремов: человек-театр» (ЖЗЛ), «ПандОмия», сборники «Любовные рассказы», «Посторожи моё дно», «Дом на Пресне», пьесы, а также учебники и пособия «Основы творческой деятельности журналиста», «Литературная работа журналиста», «Азбука журналиста», «Грамматика журналистского мастерства».

Автор-составитель книжной серии «Поэты настоящего времени». Руководитель проекта «Литературный клуб Елены Черниковой» в Библио-глобусе. Заведует отделом прозы на Литературном портале Textura. Биография включена в европейский каталог «Кто есть кто».

Произведения Елены Черниковой переведены на английский, голландский, китайский, шведский, болгарский, португальский, испанский, итальянский и др.

 Живёт в Москве.

Фото Polina Lopatenko

 

Сообщение ПандОмия: «Заходите к нам на унитаз!» появились сначала на ИАНЕД.